Google Play
App Store
App Gallery
Қ. МҰХАМЕДХАНОВТЫҢ жауабы:
Қ. ЖҰМАЛИЕВТЫҢ сұрақтарына жауап.
Әсет туралы ертеден мәлім, Абай өлеңдерінің жинағының бәрінде бар. Осы күнгі шығып жүрген кітаптардың бәрінде де Әсет бар. Әсет әндері деп күнде радио арқылы орындалып жатады. Әсет әндері операларға да кірген. Абайдың шәкірті ретінде Әсетті біз зерттедік. 1942 жылғы Сәбит Мұқановтың редакциясымен шыққан «Айтыс» атты кітабында да Әсеттің Рысжанмен айтысы бар. Енді «Әсеттің өлерінде айтқан өлеңі» деп газеттерде басылып шыққан. Пушкин юбилейіне арналып 1937 жылы шыққан Пушкиннің қазақшаға аударылған кітабында Әсет аударған «Евгений Онегин» басылғаны мәлім. Әсет 1923 жылы Семей облысының Мақаншы ауданында өлген. Қазір әйелі бар, сонда тұрады.
Екінші, Көкпайдың «Ленинге» арналған және «Мыржақыппен айтысы» деген өлеңдерін Жөндібаевтің қолжазбасынан жазып алдым. Ақынның өз баласы Ахметқали /қазір тірі, өзі ақын/ Көкпайдың өлеңдерін жатқа біледі. «Ленин» туралы өлеңін Көкпай ауырып жүріп, Москваға емделе барып, қайтып келген соң жазыпты. Көкпай діншіл болған.
Үшінші сұрауыңыз, «Еңлік-Кебек» 1890 жазылған поэма, оның Әуезовтың архивында бар екені рас, Дайрабай қолжазбасы деген бар, соның ішінде екен.
Төртінші сұрақ «Зұлыс» туралы. Бұл поэманы Абай ауданында білмейтін адам жоқ. Бұл «Сана» журналына басылып шыққан. Поэманың кейінгі табылған бөлімін, Рахым Жандыбаев деген кітап жинаған адам бар, соның архивынан алдым.
Көкпай бір кезде бала оқытқан, Абай өлгеннен кейін арабша, парсыша, орысша сабақ берген, медресесін совет өкіметі тұсында мектепке пайдалануға берген. Ол Көкпайдың мынау өлеңінен де белгілі:
Босаттым медресемді мұғалімге,
Иесі сол, берейін енді кімге.
Медресем балаларға орын болып,
Қағанағым қарық боп тұр осы күнге, - деп қуанып жырлайды.
Алашордашыл Дулатовқа осылай жауап берді:
«Ескі жұртқа қаңғырсаң өзің қаңғыр менен аулақ», - деп ат-тонын ала қашады.
ҒАБДУЛЛИН жолдастың сұрағына жауап:
16-бетте ұлттық әдебиет сипаты Абайға дейін болған жоқ деген пікір айтылған дедіңіз. Абайға дейінгі әдебиеттің көпшілігі ауыз әдебиеті болды. Ұлттық әдебиет деп жазба әдебиеттің сатысына жеткендігі туралы айтылды ғой. Ал, ақындық жөнінен Алтынсарин Абай дәрежесіне жете алған жоқ.
Абай реализмді жақтаушы еді, шәкірттері неге романтизмді жақтады дегенге жауап. Бұл өзі әлі де терең зерттелмей келген мәселе сияқты. Оны келешекте аша түсуім керек. Бұл жөнінде еңбегімде мен А.А.Фадеевке сүйендім. Фадеев: « ... », - дейді ғой. /орысша оқыды/.
Сөйтіп келеді де, романтизмнің өзі сыншыл реализмге қайшы нәрсе емес дейді. Міне, осыған келгенде Абайдың өзінде де романтизм бар ғой. Құр ғана романтизм емес, реализммен байланысып жатқан прогресшіл, активный романтизм бар. Мысалы, Абайдың: «Бір сұлу қыз тұрыпты хан қолында» деген өлеңінде Абай романтизм мен реализмді ұштастырып береді. Островскийдің «Гроза сындағы» Катерина сияқты, жауыздыққа қарсылық жасап, ерлік көрсеткен әйел образы көз алдыңа келіп отырады. Мен мұндағы Абайдың романтизмін активтік романтизм деп бағалаймын.
Абай шәкірттеріне бірталай тақырыптар берген, шәкірттерінің нені жырлағаны олардың жазған шығармаларынан белгілі ғой. «Еңлік-Кебек» қазақтың өз елінің тұрмыс-салтынан берілген тақырып, басқа шетел халықтарының тұрмысынан шығарма жазуға тапсырылса, онда өз халқының, өз оқушысының кругозорын өсіру үшін, шетел тұрмыс-халын халыққа білдіру үшін берілген болады. Пушкиннің өзі де бүкіл дүниежүзілік халықтар өмірінен тақырып алып отырған жоқ па? Мысалы, бізде сол кездің өзінде шығып жүрген хиссалардың өзінде көп еді ғой, сол кезде:
«Семейден үлкен қала жоқ,
Жалпақтан үлкен дала жоқ», - деп жүрген кез емес пе еді.
Абай шәкірттерінің Кавказ, Африка тағы басқаларды жырлауы Абай мектебінің мәдени дәрежесін көрсетсе керек.
«Әншілер шәкірт бола ма?» деген сұрауға жауап: Абайдың үлгісін айтқанда, біз Абайдың әржақтылығын айтамыз. Өзі композитор болған соң, оның қасында әнші жүрмей, кім жүруі керек? Композитордың қасында музыканы терең бағалайтын адам жүруі, өзі әнші болған соң әнді бағалауы тәрбиелік нәрсе емес пе!
Екінші бір топ шәкірттері - Абай өлеңдерін, сол Абай мектебінен туған шығармаларды халыққа таратушылар, пересказчик талапкерлер болған, сол қатарда: Мұқа, Әлмағамбеттер кетеді.
Әріп туралы сұрауға. Әріпте қайшылық үлкен болды. Жаңа бір сұрауда «Абайдың өз Тобықтысынан шыққандарды ғана шәкірт дейміз бе?» делінді. Ал, осы Әріп кім? Әріп Найман руынан шыққан. Бұл Байғарадан: Ақтайлақ, Сабырбай, Қуандық т.б. сияқты 17 ақын шығады. Міне осы 17 ақынның әсерімен әуелде Әріп те суырып-салма ақын болады. Әріптің «Зияда» деген поэмасы шығыс хиссаларының үлгісінде жазылған. Оны Абай қатты сынаған. Абайдың сының Әріп бір кезде көтере алмай, Абайға қарсы өлең де жазып жүрген. Кейін ой-санасы өсе келе, Абайдың сыны мойындап, кейін өзінің өлеңдерін Абай үлгісінде жаза бастайтын болады.
Кейінгі шыққан ақын-жазушыларға Абайдың әсері болғаны бәрімізге де белгілі. Бұл туралы жалғыз Абайдың әсерін айтпағанда, Абай мектебінен шыққан шығармалардың әсерінің болғаны жөнінде бір-ақ мысал айтуыма болады: мысалы, Исаның «Кавказ» поэмасы Ақылбайдың «Дағыстан» поэмасының үлгісінде жазылмады деп айта аласыз ба?
Мағауияның 1870 жылы туғаны дұрыс.
НҰРЫШЕВ жолдастың сұрағына жауап:
Газетте Әріпті чиновник, «Еңлік-Кебекті» жазған адам халық жауы болып кеткен делінген, осы еңбекте сол туралы неге тоқталмады дегенге айтарым: ол мақала маңызды мақала болса, тоқтаған болар едім. «Семейдегі әдебиетшілер» деген мақаланың шыққаны рас. Ал, Әріп чиновник болған, ол шәкірт бола ала ма дейсіз, олай қарайтын болсақ, Пушкин де чиновник, Салтыков-Щедрин - вице-губернатор болған адам, Лев Толстой дворянин, солай бола тұрса, Әріп тәлмаш болған екен деп, шәкірттікке жарамайды деуіміздің қандайлық қисыны болар екен? Ал, олай қарайтын болса Абайдың өзі де болыс болған, төбе би болған адам. Шоқан Уалиханов офицер царской армии болған т.т. Абайдың кейбір шәкірттері неге чиновник болған? деп сұрақ қою орынды бола қояр ма екен.
«Еңлік-Кебекті» жазған адам кім екенін айтпаған дейсіз. Сіздің айтайын деп отырғаныңыз - Шәкәрім жазған варианты ғой. Шәкәрім ол поэмасында Кеңгірбайдың зұлымдығын ашпайды, одан бұрын Мағауияның «Еңлік-Кебек» поэмасын басып тастап, өзі басқа вариантта жазады. Мағауия поэмасында:
Қылжырақтап атандың биім қабан,
Қабан түбі шошқа ғой білсең надан.
Үлкен бидің алдында сөйлесерміз,
Не болады билігі бидің арам, - дейді.
Кеңгірбайды «қабан» деп шошқаға теңейді ғой. Осы Кеңгірбайды сөккендігінен барып, Мағауияның жазған варианты тарамай қалады. Менің еңбегімде айтылып отырған вариант Мағауияның варианты, осы жерін ескеріңіз.
Диссертация негізінен марксизмге сүйеніп жазылған. Басқа болуға мүмкін де емес. Мүмкін жаңағы өз сөзімде бәрін айта алмаған болармыз.
АМАНЖОЛОВ жолдасқа жауап:
«Біржан-Сараны» жазған Әріп деген мәселе-таласта жүрген мәселе, Әуезов пен Жұмалиев профессорлардың ұйғаруы бойынша «Біржан-Сара» әзірше Әріптікі бола алмай жүр.
Жолдас БАЛАХАШЕВ, Абай туралы жазғандардың көзқарастарын ашпаған дейді, рас бұл жағынан шалағайлығым бар екен, жөндеймін. Бұған тоқтамай кетіппін. Тоқтамауымның өзі, менің темам «Абайдың шәкірттері» ғой. Абайдың өз басы емес, осы себепті мол тоқтамаған едім.
«Челкашты» аударған Абайдың Тұрағұл деген баласы. Оның халық жауы екенін мен білмеймін. Мүмкін білсеңіз сіз білерсіз.
НҰРЫШЕВ:
1. Газетте басылғандар дұрыс болмаса, неге газет бетінде жауап бермедіңіз?
2. Абай шәкірттеріне тема бергеніне шәк келтірмейсіз бе? Неге Дағыстанды берген, Әзірбайжанды неге бермеген?
ЖАУАП:
1. Газетке жауап жазғам. Баспады.
2. Мен бұл еңбегімді игілікті істің басы ғой деп отырмын, сондай мәселелерге шешуші жауап мен бере алмасам, сіздер ілгері дамытар деп сенем.
ӘБЕТОВ:
Абайдың шәкірттері Абайдың үлгісінен қаншалық үйрене алды? Және көркемдік орын жағынан қандайлық меңгерді?
ЖАУАП:
Әрине, форма жағынан да үйренген, әсіресе көркемдіктің өзі идеясынан шығады ғой, Абайдың идеясына берілгеннен кейін оның көркемдігін де меңгеруге талаптанған болады. Ол жайды диссертацияда айтамыз.
Н. САУРАНБАЕВ:
Сұрақтар мен жауап бітті. Ендігі сөз оппоненттер: Әуезов пен Сильченкоға беріледі. /екеуі де орыс тілінде сөйледі/.
Айтыс сөздер.
ЖҰМАЛИЕВКЕ берілді /орыс тілінде сөйледі/.
УСАНОВИЧКЕ берілді /орыс тілінде сөйледі/.
НҰРЫШЕВКЕ берілді /орыс тілінде сөйледі/.
БЕКМАХАНОВҚА берілді /орыс тілінде сөйледі/.
ТҰРҒАНБАЕВҚА берілді /қазақша сөйледі, сөзі тіркелді./
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Какие будут вопросы к диссертанту?
Тов. ДЖУМАЛИЕВ задает вопрос на казахском языке
Тов. ГАБДУЛЛИН задает вопрос на казахском языке
Тов. ТАСТАНБЕКОВ задает вопрос на казахском языке
Тов. НУРУШЕВ задает вопрос на казахском языке
Тов. АМАНЖОЛОВ задает вопрос на казахском языке
Тов. БАЛКАШЕВ задает вопрос на казахском языке
Тов. МУХАМЕДХАНОВ отвечает на все заданные ему вопросы на казахском языке.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Будут ли еще вопросы?
СИЛЬЧЕНКО:
Разрешите спросить в отношении поэмы «Зулус». Нашли ли вы какое-нибудь произведение, волевым переводом которого является эта поэма?
МУХАМЕДХАНОВ:
Да, это «Копи царя Соломона» Хаггарда.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
Вопросов больше нет? Нет.
Переходим к выступлениям официальных оппонентов. Слово предоставляется официальному оппоненту М.О.АУЭЗОВУ.
ВЫСТУПЛЕНИЕ М.О.АУЭЗОВА
Тов. Мухамедхановым ведётся исследовательская работа на эту тему в течение целого ряда лет. В порядке подготовки своей диссертационной работы он провел огромную, систематическую и собирательно-изыскательскую работу по сбору биографических данных, а так же по сбору и публикации большого количества забытых, уже исчезавших трудов ряда поэтов и деятелей искусства абаевского окружения.
Так, им выявлены весьма ценные данные о певцах-композиторах, о сказителях, певцах-акынах /как Муха, Алмагамбет, Баймагамбет, Асет, Аубакир и др./.
Им собраны неопубликованные произведения таких поэтов-учеников Абая, как Акылбай, Магавья, Асет, Арип и др.
Общее количество выявленных им и записанных поэтических образцов из наследия упомянутых поэтов поставляет около 40 п.л., а биографические данные о представителях поэтов абаевского окружения, записанные Мухамедхановым, достигают 15 печатных листов.
Являясь преподавателем Семипалатинского казахского педагогического института, а за последние годы, совмещая исследовательскую, педагогическую практику с работой директора Литературного музея им. Абая, тов. Мухамедханов действительно намного обогатил абаеведение новыми, ценными данными историко-биографического и литературно-художественного порядка.
Как один из исследователей жизни, деятельности Абая и его литературной среды, я считаю необходимым заявить, что тов. Мухамедханов в своём исследовании встал на наиболее правильный путь при определении круга творческих личностей, составляющих поэтов абаевского окружения. Эта среда чрезвычайно разнообразна не только по видам и жанрам, по идейно- тематическому содержанию их поэтического творчества, как это мы наблюдаем в отношении поэтов-учеников - Акылбая, Магавьи, Арипа, Асета, но разнообразна и по видам искусств.
Здесь же наряду с поэтами мы имеем перед собой певцов - поэтов Муху, Аубакира, композитора-певца - Муху, Альмагамбета, Акылбая, просветителя, общественного деятеля - Халилоллу, Какитая, Абдрахмана, народного акына - Бейсембая и сказочника Баймагамбета. Однако, несмотря на такое многоразличие творческих профессий этих личностей, все они имели непосредственную, близкую и именно творческую связь с Абаем, как с их учителем. В этом многоразличии видов литературы и искусства, представленных упомянутыми лицами сказалось многогранное богатство творческой природы самого Абая - поэта-классика, мыслителя, общественного деятеля, композитора-певца, переводчика вплоть до изустного художественного переводчика и пересказчика романов и повестей классиков мировой и русской литературы.
В исследовании Мухамедханова творческого наследия учеников Абая особого одобрения заслуживают его обоснованное, последовательно продуманное выявление индивидуального присущих каждому ученику Абая их творческих особенностей.
Эта задача решается диссертантом путём тщательного и убедительного анализа избранных поэтами тем и способов их разработки - разбор поэмы «Дагестан», «Медгат-Касым», «Енлик-Кебек», «Салиха-Самен» и др. И что весьма ценно, через выявление разнообразных особенностей творчества учеников-поэтов, тов. Мухамедханов устанавливает в каждом отдельном случае внутреннюю, идейно-творческую связь их произведений с теми или иными сторонами творчества или творческих поисков самого Абая.
Таким образом, все исследование наследия поэтов-учеников Абая с привлечением новых литературных фактов, с освещением их творческих биографий, несомненно, проливает дополнительный свет, расширяет наши представления о тех или иных гранях поэтической природы главы этих поэтов.
В наследии учеников, естественно, отражены лучшие, передовые идейно- творческие искания Абая. Так, в обращении Магавьи, Акылбая к реалистическим традициям русской классической поэзии, а позже в обращении Арипа к традициям критического реализма самого Абая.
Работа тов. Мухамедханова дает исторически и методологически правильное определение в общей оценке всей суммы достижений поэтов абаевского окружения, называя эти достижения положительным, значительным вкладом в послеабаевскую казахскую литературу.
Вместе с тем из исследования не вытекает преувеличенная оценка отдельного поэта-ученика якобы полностью и разносторонне освоившего традиции Абая, или в присущей Абаю широте охватившего круг идей и задач поэзии, поставленных и решенных в своём творчестве самим главой этих поэтов.
Правильно также, на наш взгляд, решён вопрос для данного, начального этапа изучения влияния Абая на историю казахской литературы через изучение жизни и деятельности именного того сравнительно небольшого круга творческих личностей, которые жили и творили в непосредственном соприкосновении с Абаем, то получая от него темы, то подвергая его оценке свои творения.
Безусловно, вопрос о влиянии Абая на казахскую литературу отнюдь не ограничивается изучением творчества лишь этих лиц. Но одно понятие вопроса об учениках, и совсем другой вопрос, требующий широкой и дальнейшей многосторонней разработки - о влиянии Абая на творчество поэтов, писателей поздних эпох вообще.
А решение проблем и круга вопросов, поставленных диссертантом в данном исследовании, своей конкретностью и научно-исторической обоснованностью вполне законно должно оцениваться как продуктивно полезный, серьезный вклад в абаеведение и в историко-литературную науку в целом.
Вместе с тем при разработке своей диссертационной темы в отношении современной Абаю литературной эпохи т. Мухамедханов не ограничил рамки своего изучения вопросами о поэтах-учениках Абая, а предпослал своим основным главам широкие экскурсы к истории казахской литературы второй половины XIX века.
Лишь определив историко-литературную обстановку эпохи Абая, он приступает к установлению исторически прогрессивных, передовых традиций в творческом наследии самого Абая. Здесь он привлекает достаточно широкие данные из заимствованных передовых революционно-демократических традиций русской литературы XIX века.
Диссертант при этом обнаружил серьезные знания по русской литературе и по вопросам марксистско-ленинского понимания литературных процессов прошлого. Почти на всём протяжении своей работы автор подтверждает свои основные мысли, выводы мотивированными ссылками на труды Маркса, Энгельса, Ленина. Убедительно и продуманно, вполне уместно пользуется автор трудами Белинского, Чернышевского и так же вдумчиво пользуется мыслями, высказываниями Горького, Фадеева и других ученых, выдающихся деятелей советской культуры.
В диссертации действительно много новых данных, правильных мыслей и выводов автора, которые могут быть учтены и использованы в последующих трудах всеми исследователями наследия Абая и его ближайших воспреемников.
А в отношении последних весьма ценно полное, подробное освещение творческой продукции и путей каждого из них.
Ценно также установление первоисточников, из которых исходит тот или иной поэт в поисках лучшего, примерного для себя образца в предшествовавшей ему литературе.
Так, например, по поводу поэмы Акылбая «Дагестан» и поэмы Магавьи «Медгат-Касым», написанных этими учениками Абая под непосредственным влиянием южных поэм Пушкина и Лермонтова, тов. Мухамедханов впервые обнаружил поэтические параллели из произведений русских классиков, повлиявших на те или иные куски или строфы в названных двух поэмах.
В главах диссертации, посвященных двум другим ученикам Абая - Арипу и Асету, тов. Мухамедханов, ссылаясь на собранные им же произведения этих поэтов, достаточно полно и убедительно раскрывает особенности творческого пути каждого из них.
Как поэты, надолго пережившие своего учителя, они проходят по-разному сложный, извилистый путь. Все они при жизни Абая были признаны им как талантливые поэты. Упоминая о них в своих различных стихотворениях, Абай, однако, и сурово критиковал их произведения. Арип позже приходит, как к логическому, исторически оправданному концу своего творческого пути и создает стихи, осуждающие буржуазных националистов, он же заканчивает свои песни вспоминанием образа В. И. Ленина. Начав с учебы у Абая, приходит к знамени Ленина, и тем самым доказывает на своём творческом опыте, насколько исторически и идейно правильно была ориентирована эта школа поэтов.
Исследование жизни и деятельности этих поэтов, данное в работе тов. Мухамедханова, даже в одном, только что упомянутом нами плане, намного возвышает идейно-политическое содержание наследия поэтов абаевского окружения.
Но наряду с указанием на перечисленные выше достоинства диссертации тов. Мухамедханова нужно упомянуть и об отдельных недостатках этой работы.
В заключительной части анализа поэмы «Дагестан» следовало указать на существенный недостаток этого произведения, отражающего веру в божественную предопределенность, веру в силу проклятия. А тов. Мухамедханов ограничился очень поверхностным указанием на этот факт при анализе самой поэмы.
В диссертации следовало гораздо полнее и значительнее оценить факт идейно- политического смысла обращения Арипа к образу Ленина.
Несмотря на то, что вся работа в целом написана ярким, стилистически грамотным, стройным языком, все же порою встречаются отдельные погрешности в некоторых фразах автора.
В целом же работа тов. Мухамедханова, являющаяся действительно серьезным вкладом в абаеведение и заслуживает, с исправлением упомянутых выше недостатков, её публикации в печати и помимо этого является трудом вполне достойным для присвоения его автору искомой степени кандидата филологических наук.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
Слово предоставляется официальному оппоненту, кандидату филологических наук тов. СИЛЬЧЕНКО.
ВЫСТУПЛЕНИЕ СИЛЬЧЕНКО
Работа Каюма Мухамедханова (на казахском языке объемом 318 страниц машинописи и приложения к ней объемом 478 страниц машинописи) является результатом и обобщением длительного и любовного собирания и исследования материала, значительно восполняющего наши представления о литературном процессе конца 19-го начала 20-го века. Из работы Мухамедханова мы узнаем о широком круге талантливых поэтов, музыкантов, сказителей, общавшихся с Абаем, учившихся у него, следовавших его указаниям. Таким образом, в истории казахской литературы ХIХ века вырисовывается направление ближайших последователей Абая, вслед за которым идут дальнейшие преемники традиций великого поэта.
Диссертация К.Мухамедханова - результат его большой собирательской и исследовательской работы. На материале, записанном от отдельных знатоков казахской поэзии и из печатных изданий, К.Мухамедханов провел исследование одной из значительных проблем истории казахской литературы XIX-XX века. Можно спорить об условности определения «Литературная школа Абая», составе «школы», отношениях учеников к учителю, но нужно и полезно изучать традиции основоположника казахской литературы Абая, которые были, несомненно, восприняты, в первую очередь, его ближайшими последователями.
Диссертант правильно поступил, предпослав главам об отдельных поэтах «школы» разделы о состоянии казахской литературы XIX века и об особенностях того направления, которое ведет свое начало от Абая. В этих главах сжато дано изложение основных принципов «школы», реализованных каждым поэтом сообразно его творческой индивидуальности.
Возражение вызывает слишком резкая грань, которую проводит К.Мухамедханов между двумя направлениями в казахской литературе XIX века: а ) представленной Шангереем Букеевым, Байтоком-жирау, Жанузаком, Акжолом Коржаубаевым и б) Шортанбаем, Муратом, Базаром-жирау. Выражая различные отношения к пореформенным порядкам и русскому колониальному аппарату, представители обоих этих направлений, в конце концов, жаждали и старых порядков и ханско-байских привилегий. Мистицизм, реакционная идейность, пессимизм, идеализация патриархально-феодального быта присущи обоим направлениям, хотя и выражены каждым в специфических формах, что справедливо отмечено диссертантом, когда он говорит, что оба направления отрывали казахский народ от передовой русской культуры, выступали против его сближения с великим русским народом. Оба течения - две стороны единого процесса борьбы реакционной литературы с передовой, демократической литературой.
Характеризуя школу Абая, диссертант правильно квалифицирует, как ее основной принцип, единство миросозерцания Абая и его учеников. Вполне закономерно, что через все творческие портреты проходит мысль о благотворном влиянии Абая на учеников и в особенности идея творческого усвоения принципов передовой русской литературы. Но, как показывает сам автор работы, одни из учеников - Акылбай, Магавья - были современниками Абая и умерли в один год с ним. Другие - Асет Найманбаев, Арип Танирбергенов, Кокпай Жанатаев дожили до наших дней и, следовательно, пережили революцию 1905 года, эпоху реакции и Великую Октябрьскую революцию. В заслугу диссертанту следует поставить привлечение стихов этих поэтов, откликнувшихся на события Великой Октябрьской революции и посвященных В.И.Ленину. Но в исследовании не показаны сложные условия и путь, пройденный ими во время переходное, когда поднявшаяся волна воинствующего национализма, репрессии со стороны «власть имущих», месть царизма окраинам за их «свободолюбие вызывали ответную волну национализма снизу, переходящего порой в грубый шовинизм». (И.В.Сталин. Сочинения. Т.II, стр. 231). Только как следствие абаевских традиций, без достаточно полного освещения пути Арипа или Кокпая в послеабаевскую эпоху, их отрицательное отношение к буржуазным националистам еще не раскрывается исследователями, а подается лишь как факт, несомненно положительный.
Диссертант справедливо квалифицирует поэмы «Дагестан», «Зулус», «Энлик-Кебек» и другие как сюжетно-романтические и устанавливает в плане влияния на Абая традиций романтических поэм Пушкина и Лермонтова.
Однако в конкретном анализе этого влияния, К.Мухамедханов часто обходит всю сложность миросозерцания, коренные особенности условий, в которых находились Пушкин и Лермонтов, и ученики Абая. Особенно оттеняя в поэмах Акылбая и Магавьи идеи протеста против средневековья, диссертант подчеркивает созвучие этих произведений просветительству, с которым выступал и в общественной жизни и в литературе сам Абай и его ученики. «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан» Пушкина, «Мцыри», «Демон» Лермонтова были отражением иных идейных исканий поэтов. Они выражали противоречия первого периода революционных движений в России (декабристы), идейную борьбу прогрессивных слоев дворянства и их глубокую жизненную неудовлетворенность. Понятно отсюда, что сам же диссертант в работе приводит, главным образом, параллели пейзажей Лермонтова и учеников Абая (стр. 123, 125, 126).
Утверждения диссертанта (стр. 179) о том, что «Дагестан» - поэма
подлинно историческая, осталось немотивированным. И, конечно, основное положение об этой поэме и других поэмах, как сюжетно-романтических, более верно. Им присуще еще не получившее конкретно-историческое воплощение, романтическое вольнолюбие и протест против социальной несправедливости и колониального рабства. И в этом плане хотелось бы в исследовании видеть более четко роль влияния Абая, как известно, прежде всего, создателя критического реализма в казахской литературе.
Верным является в диссертации основной принцип показа двойной формы распространения поэм учеников Абая: устной и письменной (печатной). Так распространялись произведения и самого Абая. Но, если абаевские стихи жили в народе через песни, то тов. Мухамедханов мог собрать поэмы учеников Абая лишь от профессиональных певцов. Это не случайно. И диссертант сделал бы полезное дело, если бы проник в сущность причин этого явления. Тогда глубже были бы вскрыты творческие отношения учителя и учеников и противоречия методов, сосуществовавших в казахской литературе в XIX-XX вв. Это следовало бы сделать еще и потому, что печататься стали поэмы учеников Абая в период оживления буржуазно-националистических элементов казахского общества. Раскрытие народности и широкого бытования произведений школы Абая еще полнее представляло бы нам традиции великого поэта.
Диссертант, ограничившись изучением распространения поэм Абая в устной традиции пределами районов, примыкающих к абаевским кочевьям, не получил полной картины распространения стихов его школы.
Диссертант не показал, как, например, переведен Асетом роман «Евгений Онегин», его отличие от переводов Абая.
Наряду с этими принципиальными возражениями и замечаниями имеются и замечания, касающиеся методики работы, в особенности, обращений к «Дубровскому», «Кавказскому пленнику» Пушкина, «Парусу» Лермонтова для подтверждения вопроса о влиянии русской литературы на учеников Абая. Большая в своей основе проблема русского влияния подменяется в ряде случаев частными моментами. Так, например, на странице 173, где идет речь о поэме «Медгат Касым» утверждается: «Қасымда да Владимир Дубровскийдін кек алу жолына түскені сыяқты мінез бар». Дубровский байларды кек алып, сорлыларға көмек етсе, Қасымды: әсіресе байларға рахым етпес ағаш талы зәугелі бәрі ниеттес...» - Таких сопоставлений о мести богатым и сочуствии бедным в литературе разных народов можно найти немало. И заключения: «Бірақ Қасым мен Дубровскидін екеуі екі басқа адам екені мәлім» т.е. разные люди - отрицает все сопоставления.
Суммируя сказанное, подчеркиваю, что т. Мухамедханов - зрелый и трудолюбивый исследователь, что поставленные мною вопросы или высказанные возражения в большинстве связаны с тем, что им впервые подвергнута разработке сложная проблема «Литературная школа Абая».
До тов. Мухамедханова вообще трудно было разрабатывать этот вопрос из-за отсутсвия самих произведений учеников Абая. В литературе об Абае имелись лишь общие характеристики этой школы.
Положив начало изучению творческой школы Абая, диссертант тем самым восполнил значительный пробел в истории казахской литературы и дал возможность продолжить и углубить исследование поэтических традиций Абая уже в более широком плане наследия и относящихся к нему советских поэтов.
Диссертация тов. Мухамедханова отличается аккуратностью выполнения, стройностью глав и разделов, четкостью языка, полнотой научного аппарата.
Имеющиеся в работе погрешности (есть 1-2 пропуска ссылок) в технике работы, ее оформлении могут быть устранены при подготовке к печати.
Следует также уточнить при подготовке к печати объем и наименования привлекаемых источников.
Диссертация тов.Мухамедханова как самостоятельное исследование, построенное на большом фактическом материале, опирающееся на работы классиков марксизма-ленинизма и подкрепленное теоретическими работами русских революционных демократов, Горького и видных деятелей советской литературы дает ему полное основание получить искомую степень кандидадта филологических наук.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
Переходим к выступлениям.
Слово предоставляется профессору ДЖУМАЛИЕВУ.
ДЖУМАЛИЕВ:
Темой данной диссертации является «Литературная школа Абая». Этот важный вопрос требует от исследователя вдумчивого и осторожного подхода к его исследованию. Для того чтобы назвать какого-либо поэта учителем, а других поэтов его учениками, надо найти много общего между ними, которое должно проявиться не в кажущемся сходстве, а должно иметь определенную закономерность.
Если взять для примера натуральную школу 40-х годов ХIХ века в русской литературе, то она отличалась от своих предшественников - славянофилов в реальном показе жизни. Об особенностях этой школы Белинский писал: «Отличительный характер новейших произведений вообще состоит в беспощадной откровенности, в них жизнь является как бы на позор во всей наготе, во всем ее угрожающем безобразии: мы требуем не идеала жизни, а самой жизни, как она есть».
Натуральная школа боролась за улучшение жизни крестьянина, и крестьянский вопрос был ее главным вопросом. Она по-новому ставила проблему женской эмансипации. Народность в литературе также являлась одним из главных ее вопросов. В 1860-е годы эта школа имела разногласия среди своих представителей, но, несмотря на это, они сходились между собой в стремлении к реализму, к прогрессу и т.д.
Таким образом, важное значение этой школы для русской литературы заключалось в том, что она закрепила эпоху основоположников русского реализма Пушкина, Гоголя, Лермонтова.
Следовательно, при разработке вопроса школы Абая в казахской литературе мы должны найти глубокое идейное сходство между Абаем и его учениками. Абай по сравнению со своими предшественниками был на стороне прогресса, боролся против феодального и капиталистического угнетения, решительно обличал его, ратовал за тесные дружеские взаимоотношения казахов с русским народом и стал проводником начавшей входить в казахскую степь новой культуры.
Он избежал участи своих современников - акынов Шортанбая, Аубакира, впавших в отчаяние и пессимизм и призывал народ к знанию, культуре, к науке. Он стал национальным народным поэтом в подлинном смысле этого слова.
Когда мы хотим доказать, что те или иные поэты были учениками Абая, то основные тезисы Абая мы должны находить в их творчестве. Если с этой точки зрения подойти к так называемым «ученикам Абая», о которых пишет диссертант, то мы не можем согласиться с утверждением автора, без всякого основания причисляющего к числу учеников Абая тех, кто находился в окружении поэта. В этом отношении автор стоит на аполитичных позициях. Автор считает учеником Абая его сына Турагула, подвергшегося конфискации в 1928 году. Не говоря о других, необходимо делать различие и между сыновьями самого Абая - Акылбаем и Магавьей. Магавья по своим взглядам и стилю ближе к поэту, а Акылбай во многом отличается не только от Абая, но и от Магавьи. Поэма Акылбая «Хиса Жусуп» верно написана в романтическом стиле, тогда как Абай является реалистом. Элементы жизнеутверждающего романтизма в творчестве Абая не получили никакого отражения в данной поэме. Все главные герои погибают, причём, от проклятия одной старухи. В отношении этой поэмы можно говорить как о новом явлении в казахской литературе, только в развитии её романтического стиля.
Что касается поэмы «Зулус», то диссертант неправильно трактует её. Эта поэма не только не продолжает идейные взгляды, а наоборот. Диссертант считает, что эта поэма разоблачает нынешний «колониальный социализм» английских лейбористов. На самом же деле это не оригинальное произведение, а перевод в стихах романа самого реакционного английского писателя Хаггарда, который называется «Копи царя Соломона», где утверждается колонизаторская политика английских капиталистов над племенами зулусов. Миллионеры сэр Генри и Гутта показаны в романе самыми благородными людьми, которые выступают на стороне обиженного Гвалом Омпапы и с начала до конца показываются в роли добродетелей, гуманных человеколюбцев пренебрегающих сокровищами Соломона. Кроме этого здесь утверждается идея расовой дискриминации.
При таком положении вещей автор скорее уподобляется, в лучшем случае, переводчику Хаггарда, нежели ученику Абая. Диссертант своим анализом оправдывает поэму Акылбая «Зулус», представляет ее в ином свете, а не как идейно-невыдержанную поэму и тем самым невольно оправдывает реакционную концепцию английских буржуазных консервативных писателей.
В отношении поэмы Магавьи «Медгат Касым» можно в некотором смысле говорить об её авторе как ученике Абая, но и то с соответствующими оговорками.
Важнейшей чертой творчества Абая является его народность, отражение духа народа. Что же касается его учеников, то ни один из них не отразил в своих произведениях жизнь и борьбу родного казахского народа. Это главное зерно отсутствует у Акылбая и Магавьи.
Дальше. В отношении Кокпая. На странице 212 диссертант пишет: «Кокпай был самым лучшим, самым близким другом Абая. Казахский народ уважает его как ученика Абая».
Кокпай ни в коей мере не может являться учеником Абая. Во-первых, потому что он в своём культурном развитии не мог достигнуть уровня Абая. Во-вторых, его поэмы «Сабалак» и «Кенесары-Наурызбай» являются реакционными. В этих поэмах им воспевается ханско-монархическое движение Касымовых и главными «положительными» героями поэмы являются Кенесары, Наурызбай и их сподвижники. Восхваление казахских ханов Кокпаем не даёт никакого основания диссертанту считать Кокпая учеником Абая.
Вот основное кредо тов. Мухамедханова в диссертации: он всякими правдами и неправдами пытается доказать, что Кокпай был действительно верным учеником Абая.
На стр. 225 диссертант пишет: «Поэма Сабалак», где воспеваются подвиги Кенесары и Наурызбая ... (цитата)
Прежде всего, надо ответить на вопрос: откуда идёт легенда, что Кокпай написал эту поэму по поручению Абая? Во-вторых, восхваление Кенесары можем ли считать в данный момент только противоречием.
На первый вопрос можно ответить так: никаких законных оснований для этого нет.
И вот появляется статья М.О. Ауэзова, написанная в 1933 году по этому поводу. И он это неоднократно подтверждал в других своих работах. Остальные исследователи доверились ему как знатоку Абая. И эти данные считались до сегодняшнего времени достоверными, что Абай поддерживал инициативу этой молодёжи, некоторым, например, Кокпаю сам давал тему и т.д. Это он снова утверждает в романе «Акын-Ага», который недавно вышел из печати.
( Дальше говорит на казахском языке)[1]
Давайте приведём цитату из Кокпая. В своем произведении «Кенесары», где описываются подвиги Наурызбая и Кенесары, он пишет так: (зачитывает цитату). Потому что эти родственники Кенесары были в плену у русских, он отдал четырех русских бухарскому хану и получил одного коня, который называется «...».
Вот такое восхваление Кенесары, можем ли мы сказать о критическом подходе Кокпая к действиям Кенесары и Наурызбая?
Здесь тов. Мухамедханов допускает большую ошибку, мы не можем пожертвовать Абаем - классиком казахской литературы. Если хотите, Абай дал задание Кокпаю написать произведение, но Абай проводил идею дружбы между русским и казахским народами, он считал примерными людьми Пушкина, Толстого и никак не мог одобрять поэму, в которой русские считались врагами казахского народа.
Мне думается, если Кокпай читал эту поэму Абаю, то он не только не слушал бы её в упоении, как говорит диссертант, но он бы прогнал его.
Это один вопрос. Во-вторых, в этой поэме он является сам феодалом, байским певцом, озлобленным против..., здесь подтверждение того, что он якобы выступал против..., как говорит тов. Мухамедханов. Здесь он цитирует только в одном месте поэму, но не приводит такие фразы./цитата на казахском языке/.
После этого можно ли считать Кокпая учеником Абая? И последнее стихотворение Абая./ на казахском языке/, он пишет это в 1926 году. Против кого же он говорит - против советской власти, я так понимаю.
Далее. Кокпай ни в коей мере не мог являться учеником Абая. Во-первых, потому что в своём культурном развитии он не мог достигнуть уровня Абая.
Во-вторых, его поэма «Кенесары-Наурызбай» - реакционная, главными героями её являются Кенесары, Наурызбай и их сподвижники. Восхваление казахских ханов не даёт права считать Кокпая учеником Абая.
Органы партийной печати в настоящее время ставят перед советской общественностью задачу выкорчевать все проявления идей восхваления движения Кенесары. Следовательно, можем ли мы считать поэта, который писал панегирическую поэму об этом, учеником Абая и ставить это в заслугу диссертанту?
Диссертант на стр. 5 своей диссертационной работы пишет: «Мухтар Ауэзов в своей статье впервые высказал идею о том, что задача исследователя заключается в том, чтобы создать специальную работу об установлении литературной школы Абая и дал ясное направление будущему исследователю». Эту установку он подтвердил в статье «Окружение Абая», написанной в 1934 году (журнал «Адебиет Майданы»).
В этой статье он писал, что Абай - ученик Востока, пантюркистов и панисламистов, и Абай поддерживает Шиабиди, Маржани, который является выходцем из Татарии. Кроме этих двух, он поддерживает Смагула Гаспринского, рационалистов 60-х г. (стр. 15).
Далее автор статьи перечисляет Жалялиддин Ауганы, Мухаммед Габдули, последние были новыми панисламистами Египта. Они были лидерами течения панисламистов, они одновременно являлись членами ложи Парижских масонов. «Если бы соответствовал период, если бы Абай не был занят межродовыми распрями, если бы он имел государственный большой размах, - замечает далее автор, то Абай был бы действительным идейным продолжателем вышеуказанных людей, т. е. пантюркистов и панисламистов».
Все вышеуказанные данные являют собой худшую форму протаскивания пантюркизма и панисламизма и приписывание Абаю того, чего и сам Абай не подозревал. Диссертант эту ошибочную концепцию М. Ауэзова, опровергнутую нашей общественностью, ещё и сейчас считает основополагающим документом в деле установления абаевской школы. На стр. 234 им приводится большая цитата, где он ссылается на труды профессора Ауэзова. А вообще он в своей диссертации в 16 местах ссылается на профессора Ауэзова и везде хвалит его. Создается впечатление, что Ауэзов хвалит Мухамедханова за то, что Мухамедханов хвалит Ауэзова.
Странно, что диссертант вместо того, чтобы подвергнуть острой критике эти ошибки Ауэзова, идёт у него на поводу. А М.Ауэзов вместо правильного направления молодого научного работника, ходатайствует перед Учёным советом о присуждении ему степени!
Диссертация оставляет впечатление не научно-исследовательской работы об установлении школы Абая, а как бы обширных комментариев к роману Ауэзова «Абай», подтверждающих историчность, а главное, положительную роль лиц, окружающих Абая, что не всегда верно. Не чувствуется самостоятельной исследовательской мысли автора работы. Многие факты, на которых базируется автор диссертации, являются очень сомнительными, например, поэма Акылбая «Енлик-Кебек», стихотворение Кокпая о В. И. Ленине и др. Эти произведения нигде не были опубликованы и никому не известны. По словам диссертанта, поэма «Енлик-Кебек» найдена им в архивах М. Ауэзова в 1951 году.
Что касается поэтов Асета и Арипа, то доказательства приводимые диссертантом не являются убедительными. Они всю жизнь были противниками Абая, и не имели никакого отношения не только к Абаю, но и к письменной литературе вообще.
Об этом была критика в газете «Социалистик Казахстан» от 1947 г., где жестко осуждается ошибочная концепция Мухамедханова о литературной школе. Но автор из этого не сделал соответствующих выводов. Вместо того, чтобы выбросить из числа учеников Абая Арипа, этого царского чиновника, он увеличивает количество учеников Абая людьми, не имеющими отношения к поэтической школе великого поэта.
На стр. 237 и 249 Мухамедханов и на странице 250 М.Адильханов - скрипач, талантливый ученик и т.д. Таких «учеников» очень много.
Мне вспоминается одно слово Белинского, который ненавидел тех критиков-литераторов, которые приписывали маленькие имечки к великим именам поэтов. Он говорил в отношении ... Гёте. Он говорил, что Мещерский прикрывал своё маленькое имечко именем великого поэта Гёте.
«Как паук прицепился к хвосту орла, орёл вознёс его на вершину облаков, но паук не выдержал, оборвался и упал в бездну, а орел, раскрыв свои могучие крылья, с великой громады ринулся в пространство».
Почему таких маленьких людей, которые не имели никакого отношения к литературе, приводят в пример?
Диссертация тов. Мухамедханова, представленная на соискание учёной степени кандидата филологических наук, не соответствует требованиям, предъявляемым к кандидатской диссертации, потому что она носит антинаучный характер. В ней сосредоточены восхваление поэтов, идеализирующих Кенесары Касымова, протаскиваются идеи пантюркизма, панисламизма, находят себе оправдание поэты, чуждые народу по своему мировоззрению.
Поэтому я, как член Объединенного Учёного совета гуманитарных институтов АН КазССР при всём уважении к официальным оппонентам, не могу ходатайствовать перед Учёным советом о присуждении автору диссертации учёной степени кандидата филологических наук без коренной переделки его работы.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
Слово предоставляется тов. УСАНОВИЧУ.
УСАНОВИЧ:
Глубокоуважаемый диссертант не знает меня, и не знает, что я не специалист-литературовед. Большинство из присутствующих это хорошо знают.
Я диссертацию не читал, только очень внимательно прочитал автореферат, и позволю попросить слова, чтобы сказать следующее диссертанту:
Сейчас очень ответственный и торжественный момент в Вашей жизни, потому что Вам приятно будет когда-нибудь вспомнить, что старый учёный, который выпустил несколько десятков кандидатов, ознакомившись с Вашим авторефератом, хочет выразить глубокое убеждение, что Ваша диссертация представляет явление незаурядное, что она представляет действительный вклад в науку.
ПРЕСЕДАТЕЛЬ: Слово имеет тов. НУРУШЕВ.
НУРУШЕВ:
Мне не совсем хотелось бы нарушить то приятное впечатление, которое произвело выступление профессора Усанович, хотя и это пожелание, как мне показалось, высказано без знания материалов.
Прежде чем высказать то, что у меня подготовлено, я хотел бы сделать такое замечание. На мой вопрос по поводу статьи в «Социалистик Казахстан», диссертант в своем ответе старался исказить то, что высказано партийной печатью. Он сказал, что кто против Абая, того нельзя считать врагом, а в газете написано не так. Я считаю, что такая игра слов диссертантом употребляется с целью, чтобы обмануть внимание присутствующих. Газета считает врагом того самого ..., о котором дал справку профессор Джумалиев, подвергшегося конфискации в 1928 г. и переведшего «Челкаш» Горького.
Перед этой диссертацией поставлены огромные задачи, в разрешении которых нуждается в данное время наша общественность. Эти задачи в общих чертах так можно сформулировать. Сейчас в казахском литературоведении идет жестокая борьба до сегодняшнего дня (смех в зале), борьба за Абая. Одни литературоведы хотят Абая сделать восточником, идейно-теоретические основы Абая хотят возвести к традициям арабо-персидской литературы, а другие считают, что идейно-теоретические основы Абая восходят к традициям русской классической литературы и русской литературы вообще.
Диссертация эта призвана к разрешению некоторых моментов данного вопроса. Я отмечу ряд серьезных недостатков защищаемой диссертации.
Эти свои замечания в общих чертах я сделал при обсуждении данной диссертации в Институте языка и литературы АН КазССР в целях их устранения до защиты и, тем самым, сделал попытку помочь диссертанту. Но мои критические сигналы не были приняты ни диссертантом, ни теми товарищами, которые готовили эту диссертацию к защите.
Поэтому, не имея возможности предотвратить эти ошибки дисертанта, я вынужден о них заявить здесь при защите. В дисертации имеются такие ошибки:
Литературные явления расматриваются в отрыве от условий литературной жизни общества. Например, в разделе «Абай», казахская литература второй половины 19 века, диссертант определяет две группы реакционых акынов. Одна из них воспевает интересы баев, отрицающих связь с Россией, влияние товарно-денежных отношений. А другая, воспевает интересы баев, воспринимающих влияние товарно-денежных отношений как положительный факт, т.е. обуржуазившихся баев.
Диссертант считает, что творчество первой группы акынов порождено интересами баев первой группы, а творчество второй группы акынов - интересами баев второй группы. При этом диссертант не прибегает к каким-либо анализам определенных материалов, а просто от себя заявляет.
Мне кажется, что такое обьяснение источников идейно-творческих взглядов акынов нельзя считать правильным. И интересы баев и соответствующее им творчество акынов рождаются ходом социально-экономического развития.
Второе. Разделение баев на две группы диссертант считает положительным отношением одних и отрицательным отношением других к реформам царизма 1822 и 1868 годов. По нашему мнению это тоже не верно. Разделение этих социальных групп не определяется стихийным отношением к тем или иным реформам, а определяется законами исторического и экономического развития.
Третье. Диссертант искусственно создает эти две группы акынов с такими определенными идейно-творческими взглядами. По мнению диссертанта даже еще в первой половине ХIХ века, после реформы 1822 года, была казахская буржуазия и казахская буржуазная литература. К таким выводам можно прийти только в результате отрыва литературных явлений от условий материальной жизни общества.
Дальше. Продолжая свои исследования в таком же наивном тоне, признаки буржуазного направления литературоведов диссертант считает восхвалением ханов, и в это же время он приводит отрывки из произведений противоположного лагеря восхваляющие ханов, тем самым сам уничтожает свои доводы.
Диссертант наивно противопоставляет стихи Абая стихотворениям реакционных акынов. Целый раздел исследования только в этом и заключается. Там есть такие курьезные противопоставления: перечисляя конкретные вопросы и подтверждая их цитатами из реакционных акынов и Абая, он говорит, что Шортанбай зовет к паломничеству и в подтверждение этой мысли прибегает к цитате из Маркса. А Абай зовет к примерам у Толстого и Щедрина. Это одна мысль, одна концепция автора.
Определяя характерные черты творчества Мурата, автор заявляет, что характерной чертой его является родовое... По нашему представлению не только у Мурата, но и во всех реакционных айтысах родовое ... самая первая характерная черта. Таким образом, Мурат остается не раскрытым. Автор в этом разделе делает следующий вывод: «В конце концов, реакционные писатели остались на уровне фольклора, а Абай поднялся до уровня письменной литературы». Вот выводы первого раздела.
Или другой раздел об отношении Абая к Пушкину. Исследование этого раздела заключается исключительно в том, что Абаю творчество Пушкина понравилось, он воспринял это творчество, учился у него. Поневоле задаешь вопрос: ведь не один Абай из казахских литераторов учился у Пушкина. Если учеба Абая у Пушкина считается школой Абая, то, как быть с Алтынсариным и другими, которые тоже учились у Пушкина? Тогда придется перечислять на основе такого исследования сотни школ в казахской литературе, которые учились у Пушкина.
А если и у Лермонтова учились, то какая это будет школа? Диссертант не задает себе вопроса, почему именно Абай любил творчество Пушкина, а почему не Толстого, не Щедрина и тем самым Пушкина противопоставил всем другим русским классикам.
Другая концепция автора диссертации: Абай учился реализму у Пушкина и Лермонтова. И диссертант не пытается доказать это каким-либо анализом исторических и литературных вопросов, а просто заявляет, что Абай учился реализму у Пушкина и Лермонтова. Разве человек, в какой-то степени грамотный, не знает, что реализму не учатся, а он возникает на основе социально-экономического развития каждого народа, что реализм имеет социальную почву, что реализму можно учиться только тогда, если этому способствует социально-экономическое, общественно-политическое развитие. Только тогда можно учиться реализму, а не в другое время.
В отношении Кокпая. Как может быть Кокпай учеником Абая после того, как автор диссертации вырвал из рук Кокпая две больших поэмы «Сабалак» и «Кенесары Наурызбай».
При этом я обращаю внимание присутствующих на подтасовку материала. От литературного анализа «Сабалак» автор отказывается, якобы потому, что этот материал не является подлинным, а до этого ни звука не было сказано в казахском литературоведении о материале другого характера. Автор и другие единомышленники, когда нужно было восхвалять ханов, они вытаскивали «Сабалак» перед обществом, а сейчас, когда осуждается «Сабалак» общественностью, они спрятали его. Для такой подтасовки материала автор умалчивал такую поэму как «Кенесары Наурызбай». А это - самое главное произведение Кокпая, восхваляющее Кенесары и других сподвижников этого хана.
В диссертации сказано так ..., что Аубе...[2] по правильному пути ориентировал Кокпая и он является единомышленником Абая. А что делается в жизни?
После смерти Абая Кокпай построил громадную мечеть и медресе, имел не в пример другим муллам 200 учеников для проповедования исламской религии. Кокпай в приведенном стихотворении пишет, что он был мулла, и бай и проповедовал ислам, а теперь пришли большевики и приходится все это бросать.
Диссертант старается дать анализ произведению Кокпая ..., это самое безыдейное произведение. В этом своем произведении Кокпай возмущается некоторыми своими ровесниками, что они много едят мяса, сала, а это считается настоящей сатирой на баев. Но Кокпай сам - бай и сидит за одним столом с баями и говорит про них, что они много едят, а он мало. Диссертант считает это произведение сатирой. Все ученики тянут Абая назад к старой отжившей традиции в литературе, к старой арабской литературе.
В таком тоне написана вся диссертация, в ней чувствуется какая-то неопределенность, двойственность. Если ограничиться только чтением, то, что написано в ней? А настоящее лицо диссертации можно видеть только тогда, когда вы обратите внимание на некоторые авторитетные, с точки зрения диссертанта, материалы, на которые он ссылается. Ознакомившись с идейно-теоретическими взглядами этих «авторитетных» источников, можно будет оценить те противоречия диссертации, которые нами отмечены выше.
Как мы уже отметили, в диссертации нет и признака попытки обосновать защищаемую тему путем анализа фактов закономерного развития общества. Отдельные абзацы, фразы и слова о влиянии России, о товарно-денежных отношениях, о влиянии Пушкина и т.д. не пристают к диссертации. Они в основном сказаны от самого автора, т.е. сказаны не в связи с каким-либо исследованием. Кроме того, многие из них сказаны не к месту и не по существу. Даже цитаты из трудов классиков марксизма-ленинизма и других авторитетных представителей русской культуры и некоторых товарищей из Казахстана, во многих случаях приведены не по существу, а для формальности. Например, из Маркса и Энгельса диссертант приводит цитату, чуть ли не единственную для того, чтобы доказать религиозность Шортанбая. Религиозность доказывается автором диссертации из Маркса и Энгельса! (стр. 35 диссертации).
По такому же мотиву, т.е. для доказательства религиозности цитируется Горький. Слова тов. Шаяхметова цитируются диссертантом в нескольких местах, чтобы констатировать реакционность творчества Шортанбая, который давным-давно осужден всей нашей общественностью. Существует решение партийной организации и нечего доказывать реакционность Шортанбая цитатами из выступления тов. Шаяхметова.
Интересный факт получается с Сабитом Мукановым. Кто брал в руки диссертацию, наверное, подумал, что там цитируется Сабит Муканов. Он, правда, фигурирует в нескольких местах, но для того, чтобы брать произведение реакционных писателей, а взгляды самого Муканова нигде не приводятся. Между тем, Муканов в сносках называется в десяти местах для ...
Это старые учебники, реакционные учебники, откуда берутся стихи, и ставится имя Муканова, а исследования Муканова ни в одном месте не приводятся. Джумалиева и духа нет в этой диссертации.
Когда вы глубоко поймете все это, то в диссертации в основном остаются ссылки только на Ауэзова. Более чем в 15-16 местах, как говорил здесь и профессор Джумалиев, цитируется М.Ауэзов, чтобы доказать школу Абая. Таким образом, литературная школа Абая доказывается ссылками на Ауэзова в основном. Причем, надо учесть, что ссылки на историю Казахстана тоже берутся из раздела Ауэзова.
Таким образом, то реальное, что содержится в диссертации - это идейно-теоретические взгляды М.Ауэзова по вопросу о литературной школе Абая.
Самой существенной ошибкой является то, что в самом начале диссертации не правильно определена идейно-теоретическая основа литературной школы Абая. Мы все знаем, что самым основным в данном случае должны быть ссылки на классиков марксизма-ленинизма. Вместо этих ссылок идейно-теоретическая школа Абая обосновывается старыми ошибочными трудами М.Ауэзова.
Диссертант правильно поступил, дав в начале диссертации идейно-теоретическое определение этой литературной школе, но он неправильно поступил, взяв некоторые старые ошибочные взгляды некоторых других литературоведов за основу своего определения.
На четвертой странице читаем: «Впервые обратил внимание на литературную школу Абая, впервые проложил путь научному исследованию школы Абая и заложил ее основу М.Ауэзов».
Мухтар Ауэзов в 1933 году в своей большой статье «Абайдын туысы
мен ...» (Абай. Полное собрание сочинений 1933 г.) изложил, что начиная с 1889 года учеба у Абая превратилась в большую школу. Вокруг Абая начали собираться молодые люди - ученики Абая... Я могу привести казахский текст, если нужно.
В подтверждении этого диссертант приводит цитату из упомянутой статьи. Дальше. Расшифровывая эту заложенную М.Ауэзовым «основу» литературной школы Абая, диссертант приводит те места статьи Ауэзова, где говорится, что ученики Абая приезжали издалека, что ученики Абая писали на исторические темы, на темы Кавказа, Африки и т.д. и заключает свои мысли такими словами: «Мухтар Ауэзов этой своей статьей показал, что литературная школа Абая является одним из таких вопросов, которые требуют специального исследования и начертил ясное направление исследовательской работе в дальнейшем» (стр. 4).
Диссертант добавляет: «М.Ауэзов в своей статье «Абай акындыгынын айналасы», написанной в 1934 г., еще дальше проясняет, что литературная школа Абая была настоящей писательской школой».
В этой статье в добавление к сказанному доказано, что Абай своим ученикам давал темы, критиковал, исправляя их произведения, учил их, как писать, и тем самым Абай и являлся родоначальником литературной школы. Так он излагает мысли М.Ауэзова о том, что значит литературная школа и, что значит быть ее учеником. После этого перечисляются труды М.Ауэзова, в которых, по мнению диссертанта, он подтвердил эти свои положения о литературной школе Абая. В числе таких трудов приведена «Биография Абая», написанная в 1940 г., «Жизнь и творчество Абая», написанная в 1945 г. Наряду с ними цитируются и другие статьи, которые были написаны в 1949 и в 1950 гг.
Отсюда видно, что для диссертанта между этими статьями Ауэзова нет никакой разницы. Наоборот, нельзя не заметить, что первые две статьи он ставит выше написанных в последнее время. Я эти моменты подчеркиваю потому, что диссертант в основном опирается на эти первые статьи, а эти первые две статьи представляют собой труд, доказывающий панисламистское происхождение творчества Абая. А в последних статьях М.Ауэзов начинает приукрашивать эти мысли. Так вот диссертант делает упор на эти панисламистские труды.
Я цитирую диссертанта: «Вопрос о литературной школе Абая, освещенный в первых статьях Ауэзова, открыл путь к выявлению и исследованию акынов». Диссертантом эти слова подчеркнуты: «Открыл путь к выяснению и исследованию акынов».
Дальше диссертант перечисляет свои статьи об учениках Абая. Таким образом, ясно и четко сказано, что данная диссертация возникла не только под идейным влиянием первых статей Ауэзова, но является прямым продолжением тех идейных воззрений, которые содержатся в этих статьях.
Я прошу обратить внимание на следующее: все эти труды М. Ауэзова диссертант принимает полностью, без всяких замечаний и даже подчеркивает идейную значимость первых двух статей Ауэзова и ссылается на них как на идейную основу школы Абая. Отдельные замечания оппонентов ни в какой мере не ослабляют этот идейный расчет диссертанта на данные статьи, так как он не только ссылается на них, но и он сделал их идейной основой всей диссертации. Поэтому мы подробно остановимся на одной из этих статей М. Ауэзова.
В этих статьях действительно говорится о школе Абая, на фактических материалах и теоретических положениях обосновывается школа Абая. Но дело в том, какая школа там обосновывается, какой считает Ауэзов школу Абая, как он освещает идейно-теоретические основы творчества Абая? В статье, написанной в 1934 г. и напечатанной в 11-12 номерах журнала «Адебиет майданы», он доказывает, что Абай исключительно предался подражанию восточным традициям в литературе. И далее восточные традиции он расшифровывает как традиции арабо-персидской литературы. После многих рассуждений о том, что Абай вначале внешне подражал восточным традициям, он пишет: «Это начало. В дальнейшем, хотя и отошел от подражаний детского периода, Абай до конца своей жизни не отрывался от восточной литературы. Он традиции арабо-персидской литературы называет восточным направлением, а русскую литературу западным.
В творчестве Абая нить Востока протянута с начала и до конца. Она кончается в 1902 году стихотворением «Бог правдив сам, правдивы и его слова».
«... теперь поэт начинает глубоко понимать дух, внутренние и внешние традиции, основное направление восточной софийской поэзии».
Дальше. М.Ауэзов в доказательство суфизма у Абая приводит его стихи «Козимнин карасы» и заключает: «Любовная философия акынов-софистов здесь видна не двусмысленно, совершенно ясно».
Таким образом, М.Ауэзов считает, что школа Абая - это восточный софизм, сложившийся на основе идейно-творческого влияния арабо-персидской литературы.
По мнению Ауэзова, восточное направление творчества Абая на этом не останавливается. В дальнейшем автору статьи очень легко «удается» сделать Абая панисламистом.
Он пишет следующее: «Таким образом, Абай приближается к новаторам, рационалистам, реформистам религии, которые начали появляться на арене восточной науки во второй половине ХIХ века.... Рационалистами, вышедшими из мусульманского мира и убежавшими в шестидесятые годы со своей родины в Париж были Жалялитдин Аугани и Мухаммед Гадбули. Если бы Абаю удалось дальше участвовать в социальных вопросах в государственном масштабе, выходя за рамки рода и аула, настоящими сподвижниками Абая были бы они, т.е. Жалялитдин Аугани и Мухаммед Габдули. Плюс к ним он еще добавляет и Каюма Насыри - феодала. Этот Абай был бы Абаем, помогавшим буржуазному развитию казахского общества. Хотя и не достиг он этого, но за последнее время жизни он все же стал освобождаться от старины. Абая, повернувшегося к этому, мы видим в его лице, повернувшимся к Европе. После Абая, идущего по пути рационалистов, новаторов мы видим его повернувшегося к Европе.
Я продолжаю цитировать: «Если бы Абай не был склонен к такому рационализму и полуноваторству в области морали, то у Абая мы не нашли бы признаков Европы». Он в понятие «Европа» включает и русскую культуру.
В этих отрывках Ауэзов утверждает, что идейно-творческое направление Абая, школа Абая - это панисламизм. Если бы он вышел за рамки аула, он пошел бы по пути панисламизма. Даже поворот Абая к русской культуре он объясняет панисламизмом. Он утверждает, что Абай повернул к европейской культуре потому, что стал на путь рационализма, руководимого панисламистами.
Этому последнему утверждению М. Ауэзова о том, что Абай к русской культуре пришел через панисламизм, соответствуют и те выводы, которые им сделаны по отношению к влиянию русской культуры на Абая. Он пишет, что «Абай не воспринимает ничего у революционно-демократических поэтов и писателей как Чернышевский». Он подчеркивает это. И дальше: «К Пушкину, возвеличиваемому тогда всей культурной общественностью, Абай обращался не как ниже его стоящий, а как равный, как бы говоря Пушкину: «Не так надо писать, а так», - обращался с некоторым высокомерием.
В статье по-всякому доказывается, что Абай или совершенно не воспринимал русскую культуру или воспринимал ее для внешнего оформления своей внутренней восточной сущности. Восточную сущность Абая автор доказывает, как мы показали, разными путями.
1.Первый из них - попытка обосновать, что якобы Абай почти до 40 лет внешне подражал исключительно арабо-персидским традициям.
2. Позднее Абай воспринял внутреннюю сущность арабо-персидской культуры и стал софистом.
3. Дальнейшие перспективы Абая - панисламизм.
4. Якобы Абай не только не воспринял, но и проявлял враждебные отношения к русской культуре.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
Товарищи, поступило несколько записок от членов Ученого Совета с требованием к оратору говорить по существу диссертации.
ГОЛОСА: Правильно.
НУРУШЕВ:
Я приводил слова диссертанта, который всецело ссылается на эти произведения.
РЕПЛИКА АМАНЖОЛОВА: Вы хотите сказать, что диссертант проповедует панисламизм, как Ауэзов? Вы уточните, а то получается разбор статей Ауэзова, а не обсуждение диссертации.
НУРУШЕВ:
Я буду сокращаться. Тогда я приведу концепцию в этой статье о школе Абая. Что из себя собой представляет школа Абая?
Пятый вариант «доказательств восточной сущности Абая» - это литературная школа Абая, та самая школа, которая является темой обсуждаемой диссертации. Другой вопрос в этой статье Ауэзова заключается в том, что он должен окончательно завершить арабо-персидскую сущность творчества Абая.
Если вышеперечисленные четыре мотива извращали, то, что сам Абай писал, то этот последний мотив автору статьи понадобился для того, чтобы Абаю приписать написанные другими произведения. Например, всем известно, что Абай не воспевал ханов, что соответствует прогрессивному духу его творчества, но это противоречит духу панисламизма, ибо панисламизм мог иметь место в жизни казахов только на основе всего реакционного, всего отсталого, на основе идеализации старины. Поэтому исследователь приписал Абаю восхваление ханов через так называемых его учеников. Я пропущу, кого называет М.Ауэзов учениками Абая. Дальше, Мухтар Ауэзов объясняет, как надо понимать «литературная школа» и «ученик».
Какие новые произведения рождаются? Автор говорит, что Абай воспевает по плану Кокпая Аблая и сыновей Касыма, т.е. «Кенесары и Наурызбая». Там подчеркивается, что «Сабалак» и «Кенесары и Наурызбай» - произведения Кокпая, идеализирующие ханов, написаны по заданию Абая и исправлялись его собственной рукой.
...Дальше, диссертант указывает, что в этой статье Ауэзов считает важной задачей дальнейшее исследование литературной школы Абая. Дело только в том, в каком направлении он предлагает ее исследовать? Он предлагает исследовать софизм в творчестве Абая.
Приведу слова автора: «Исследование влияния Гаруза в казахской литературе и исследование его с одной стороны в связи с Абаем является новой проблемой, стоящей перед литературоведами».
Вот идейно-теоретическое положение того произведения, в котором, по словам самого диссертанта, заложена основа литературной школы Абая и продолжением которого является данная диссертация. Каковы эти положения? Они от начала и до конца панисламистские. Можно ли в этой статье найти хоть что-нибудь положительного? Ничего положительного там нет. Относится ли эта статья к данной диссертации? Да, действительно, относится, как предмет критического разбора. Надо было беспощадно критиковать ее с точки зрения марксизма, вскрыть сущность панисламизма.
Какую ошибку допустил диссертант, объявив эту антимарксистскую статью основой литературной школы Абая в своей диссертации? Он допустил грубую политическую ошибку, подменив марксизм панисламизмом, ибо идейно-теоретическую основу литературной школы Абая можно установить только через марксизм.
Считать ли это только ошибкой, которую можно было бы только заметить, как это делает М.Ауэзов? Нет, нельзя. Это надо считать протаскиванием в советскую науку антимарксистских взглядов, как со стороны диссертанта, так и со стороны М.Ауэзова.
Что это значит по отношению к Ауэзову? Это значит, что он все еще не отказался от своих ошибочных взглядов.
Что это значит по отношению к диссертанту? Это значит, что он не свободен от влияния такого рода идейных шатаний, отражение которых является двойственностью в его диссертации. Он в своей диссертации, с одной стороны рекомендует общественности, студенчеству антимарксистскую литературу как основу анализа литературной школы Абая и делает диссертацию трибуной для реакционных произведений ряда акынов. Поскольку реакционность приведенных материалов осталась не раскрытой, они - эти произведения остались в роли идеализации их. Автор сознательно уклоняется от критического разбора произведений, воспевающих ханов, приписывает Абаю чуждые духу его творчества произведения, в частности восхваляющих ханов. Пытается защищать...... .школу Абая, диссертант определяет ее не по научным путям, а по патриархально-феодальным традициям, т.е. школа Абая определяется не с идейно-теоретической стороны, а со стороны семейственности: кто окружал в то время Абая, кто с ним вместе жил, кто был родственником и т.д.
Все эти ошибки диссертанта являются формой проявления борьбы двух тенденций за Абая: борьбы за прогрессивного Абая, с одной стороны, и, с другой стороны, чтобы творчество Абая показать реакционным. Мы надеемся, что наша общественность отстоит прогрессивного Абая!
РЕПЛИКА: Вы все-таки не сказали своего мнения о диссертации!
НУРУШЕВ: Я в начале своего выступления сказал об этом.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ:
От имени Ученого совета обращаюсь с просьбой, чтобы выступающие товарищи не злоупотребляли временем. А также просьба говорить только по существу диссертации.
Слово предоставляется тов. БЕКМАХАНОВУ
(Жалғасы бар)
«Абай-ақпарат»
[1] не зафиксировано в стенограмме
[2] Многоточие и неполные слова приводятся в строгом соответствии со стенограммой
